Коряки

Автоэтноним (самоназвание) Коряк: Этноним, который начинает использоваться с ХVII в. Его происхождение связывают с формантами кор - "олень" иак -"находящийся при", "с", т.е. "оленные".

Основная территория расселения.

Этническая территория коряков расположена на севере Камчатского полуострова.

Численность.

Численность по переписям: 1897 - 7.335, 1926 - 7439, 1959 - 6287, 1970 - 7487, 1979 - 7879, 1989 - 9242.

Этнические и этнографические группы.

В хозяйственно-культурном отношении коряки делятся на две группы. Оленеводы (чавчувены), монолитные в культурном плане, представлены несколькими территориальными группами, которые кочевали в материковых тундрах от Камчатского перешейка, до верховьев левых притоков р. Колыма. Береговые коряки (нымыланы), более разнообразные в хозяйственно-культурном плане. Иногда они обозначаются как этнотерриторальные группы: каменцы, паренцы, иткинцы (побережье Пенжинской губы Охотского моря), апукинцы (Брингоморское побережье Камчатки, на север от бассейна р. Пахачи). Далее на север - кереки (в настоящее время учитываются как самостоятельный народ, численностью около 100 чел.). На юг, по восточному побережью Камчатки, живут карагинцы, а параллельно им, на западном, расселяются паланцы. Сложнее определяется культурно-хозяйственный статус олюторцев, которые расселяются на восточном побережье от залива Корфа на юг и имеют поселения на Охотском побережье. В их хозяйстве наблюдается сочетание оленеводства, рыболовства и охоты. В настоящее время олюторцы выделяются в самостоятельный народ (численность ок. 2000 чел.). Различия между перечисленными группами фиксируется в языке на уровне диалекта, а в культуре, в соотношении основных видов хозяйственной деятельности (напр.: у паданцев преобладает рыболовство, а у каменцев, охота на морского зверя).

Антропологические характеристики.

Коряки, как и другие палеоазиатские народы северо-восточной Сибири, относятся к материковой группе популяций арктической расы монголоидов (см.: ительмены).

Язык Корякский:

Корякский язык входит в чукотско-камчатскую группу палеоазиатских языков, в которой он ближе всего чукотскому. Эта близость лингвистами объясняется общностью языкового субстрата из которого, в различные временные периоды, обособлялись языки современных народов Северо-востока Сибири. Вначале, это был ительменский язык, который длительное время развивался автономно, а затем, чукотский и корякский, которые дольше сосуществовали в субстратном состоянии, а затем, в условиях достаточно активных контактов между этими народами. Культурно-хозяйственное разнообразие коряков, в структуре их языка отразилось в диалектах, названия которых, соответствуют выделяемым группировкам: чавчувенский, каменский, апукинский, паренский, итканский, олюторский, карагинский, паланский, керекский. Как отмечалось выше, в связи с мнением о возможности наделения олюторцев и кереков статусом самостоятельной этнической общности, их диалекты также получают статус самостоятельных языков.

Писменность.

В 1932 г. под руководством В.Г.Богораза С.Н.Стебницкий подготовил «Красную грамоту» — первый букварь на корякском языке. Сложность распространения грамотности среди коряков заключалась в делении их языка на две диалектные группы - северную и южную - каждая из которых состояла из говоров — 4 и 3 соответственно. Наряду с ними выделялся еще один диалект коряков-оленеводов чаучу. Поскольку чаучу составляют около половины численности коряков, именно их язык был взят за основу создания письменности, учебной и массовой литературы. В 1937/1938 учебном году обучение было переведено на алфавит с русской графической основой.

Этногенез и этническая история.

История коряков связывается с автохтонной основой формирования их культуры. В бассейне Охотского моря археологами выявлены памятники т.н. охотской культуры (1 тыс. н.э., культура морских зверобоев, рыболовов, охотников на дикого оленя), в которой прослеживаются черты корякской культурной традиции, в относительной хронологической непрерывности вплоть до древнекорякских поселений ХУ1 - ХУ11 вв. Основу охотской куль туры составили внутриконтинентальные неолитические традиции (Прибайкалье) и юго-восточные компоненты (Приамурье). Наиболее тесное коряки взаимодействовали с ительменами, что фиксируется практически во всех сферах культуры. С ХУ11 в. наиболее значимым фактором определяющим облик корякской культуры, становятся корякско-русские связи. Совместное проживание с русскими, прежде всего береговых коряков, изменило их хозяйство и быт. Оленные коряки в большей степени сохранили особенности своей культуры. Таким образом, на облик этнической культуры коряков оказали влияние как общерегиональные факторы формирования палеоазиатских народов, так и этнокультурные связи с соседями.

Хозяйство.

Этническая культура коряков представлена двумя хозяйственно-культурными типами. Основу экономики коряков-чавчувенов составляет оленеводство, которое дополняется охотой и рыболовством. Оседлые коряки занимались рыболовством, морской и сухопутной охотой, но для различных территориальных групп оседлых коряков, значимость данных видов хозяйства могла меняться. У алюторцев оленеводство дополняется промысловым комплексом. Оленеводство коряков-чавчувенов является крупностадным и по организации и продуктивной направленности соответствует самодийскому. Региональные отличия фиксируются в менее протяженных маршрутах сезонных перекочевок, летнем выпасе в горах и разделении стойбища, отсутствии пастушеской собаки. Для олюторцев характерна меньшая обеспеченность хозяйств оленями и кооперация малооленных хозяйств, больший удельный вес промыслов. Для коряков-оленеводов был характерен высокоспециализированный олений транспорт, Основу хозяйства оседлых коряков составляло рыболовство (карагинцы, олюторцы, паланцы), морской зверобойный промысел (пенжинцы, апукинцы). В начале XX в. охотой на морских животных занимались 63 % хозяйств коряков. В отличие от пушной охоты, которая до прихода русских большого значения не имела, коряки охотились на медведя, горного барана, диких оленей. Особенностью культуры оседлых коряков было упряжное собаководство, более разнообразные средства передвижения по воде, имеющие много общего с чукотскими и эскимосскими.

Традиционные поселения и жилища.

Специфика проведения промысла, прибрежный лов рыбы и добыча морских животных, определяла характер расселения. Поселки береговых коряков располагались по берегам рек, чаще в устьях и на морском побережье. Основным типом жилища была полуземлянка, отличающаяся от аналогичных построек других народов Сибири воронкообразным сооружением на крыше, в поселениях имелись свайные хозяйственные постройки. Основным типом жилища оленных коряков было переносное жилище — яранга. http://www.hrono.ru

Одежда.

У всех групп одежда коряков была глухого покроя. Чавчувены шили ее обычно из оленьих шкур, приморские использовали, наряду с оленьими, шкуры морских животных. Украшением служил мех собак и пушных зверей. Зимой носили двойную (мехом внутрь и наружу), летом — одинарную одежду. "Всепогодный" мужской комплект состоял из меховой рубахи-кухлянки с капюшоном и нагрудником, меховых штанов, головного убора и обуви. Верхние штаны шили из тонкой оленьей шкуры или камусов оленей, нижние и летние — из ровдуги или кожи, вырезанной из старой покрышки яранги. До конца XIX века береговые коряки-охотники во время промыслового сезона ходили в штанах из тюленьих шкур. Защищая кухлянку от снега, надевали широкую рубаху — камлейку — с капюшоном из ровдуги или ткани, которую носили также и летом в сухую погоду. Для дождливой погоды служила камлейка из ровдуги, обработанной мочой и прокопченной дымом. Зимняя и летняя мужская обувь — башмаковидного кроя с длинным (до колен) или коротким (до щиколоток) голенищем. Зимнюю шили из оленьих камусов мехом наружу, летнюю — из тонких оленьих, собачьих, тюленьих или нерпичьих шкур, ровдуги или непромокаемой продымленной шкуры оленя с подстриженным ворсом. Подошву делали из шкуры лахтака, кожи моржа, оленьих щеток (часть шкуры с длинной шерстью с ноги оленя над копытом). Меховой мужской головной убор — малахай капорообразного кроя с наушниками — носили зимой и летом. В комплект зимней мужской одежды входили двойные или одинарные рукавицы (лилит) из оленьего камуса. Женщины шили для себя меховой двойной комбинезон до колен. Для нижнего комбинезона чавчувенки подбирали однотонные тонкие шкуры молодых оленей, для верхнего предпочитали пестрые. У приморских корячек в одежде преобладают чередующиеся белые и темные полосы оленьего камуса и меховая мозаика. Летние комбинезоны изготавливали из продымленной шкуры оленя или ровдуги, украшали их полосками красной ткани, вставленными в швы. Поверх комбинезона женщины зимой носили двойную или одинарную кухлянку, сходную с мужской, а весной, летом и осенью — меховую рубаху гагаглю (кагав’лён) мехом внутрь, значительно длиннее мужской кухлянки. Перед и спинку гагагли украшали бахромой из тонких ремешков, подвесками из крашеного меха нерпы, а также бисером. Специальных головных женских уборов не было. Во время перекочевок женщины оленных коряков носили мужские малахаи. Женскую обувь украшали аппликацией из тонкой белой кожи с шеи собак, но по крою и материалам она была идентична мужской. Зимой женщины носили меховые двойные рукавицы. До пяти-шестилетнего возраста ребенку шили комбинезон с капюшоном (калны’ыкэй, кэкэй): зимой — двойной, а летом — одинарный. Рукава и штанины комбинезона зашивали, а после того как ребенок начинал ходить, к штанинам пришивали меховую или ровдужную обувь. В одежде детей пяти-шестилетнего возраста уже четко прослеживалось предназначение ее по половому различию.

 

Пища.

Питались оленные коряки мясом оленя, чаще всего вареным, употребляли также кору ивы и морскую капусту. Береговые жители ели мясо морских зверей, рыбу. С XVIII века появились покупные продукты: мука, рис, сухари, хлеб и чай. Мучную кашу варили на воде, крови оленя или тюленя, а рисовую ели с тюленьим или оленьим жиром.

Социальная жизнь, власть, брак, семья.

Основой социальной жизни была большая патриархальная (от лат. pater — "отец", arche — "власть") семейная община, объединявшая близких, а у оленных — иногда и отдаленных родственников по отцовской линии. Во главе ее стоял старейший мужчина. Браку предшествовал испытательный для жениха срок отработки в хозяйстве будущего тестя. По истечении его следовал так называемый обряд "хватания" (жених должен был поймать убегающую невесту и дотронуться до ее тела). Это давало право на брак. Переход в дом мужа сопровождался обрядами приобщения жены к очагу и семейному культу. Вплоть до начала ХХ века сохранялись обычаи левирата (от лат. levir — "деверь, брат мужа"): если умирал старший брат, младший должен был жениться на его жене и заботиться о ней и ее детях, а также сорората (от лат. soror — "сестра"): вдовец должен жениться на сестре умершей жены. Типичное селение береговых коряков объединяло несколько родственных семей. Существовали производственные объединения, в том числе байдарные (пользующиеся одной байдарой), ядром которого была большая патриархальная семья. Вокруг нее группировались другие родственники, занимавшиеся промыслом. Стойбище оленеводов, глава которого владел большей частью оленьего стада и руководил не только хозяйственной, но и общественной жизнью, насчитывало от двух до шести яранг. Внутри стойбища связи основывались на совместном выпасе оленей, скреплялись родственными и брачными узами и поддерживались древними традициями и обрядами. Начиная с XVIII века у кочевых коряков имущественное разделение (расслоение), обусловленное развитием частной собственности на оленей, привело к появлению бедняков-батраков, которые могли и не состоять в родстве с другими жителями стойбища. В начале ХХ века произошло разрушение патриархально-общинных отношений среди оседлых коряков. Вызвано это было переходом к индивидуальным видам хозяйственной деятельности: добыче мелкого морского зверя, пушной охоте, рыболовству.

Праздники, обряды.

Главные обряды и праздники оседлых коряков XIX — начала ХХ века посвящались промыслу морских животных. Основные их моменты — торжественные встреча и проводы добытых животных (кита, касатки и др.). После исполнения ритуала шкуры, носы, лапки убитых животных пополняли связку семейных "охранителей". Главный осенний праздник кочевых коряков — Коянайтатык — "Перегонять оленей" — устраивали после возвращения стад с летних пастбищ. После зимнего солнцестояния оленеводы праздновали "возвращение солнца". В этот день они состязались в гонках на оленьих упряжках, борьбе, беге с палками, набрасывали аркан на движущуюся по кругу цель, взбирались на обледенелый столб. У коряков были развиты также обряды жизненного цикла, сопровождавшие свадьбы, рождение детей, похороны. Для защиты от болезней и смерти обращались к шаманам, совершали различные жертвоприношения, носили амулеты. Преждевременный уход из жизни считали кознями злых духов, представления о которых нашли отражение в похоронно-поминальной обрядности. Погребальную одежду готовили еще при жизни, но оставляли ее недошитой, опасаясь, что имеющий уже готовую одежду умрет раньше. Ее дошивали крупным, некрасивым швом, пока покойник находился в жилище. В это время спать строго запрещалось. Основной способ погребения — сожжение на костре из кедрового стланика. С умершим на костер укладывали его личные вещи, предметы первой необходимости, лук и стрелы, продукты, подарки ранее умершим родственникам. У береговых коряков южных групп, крещенных еще в XVIII веке, православный похоронно-поминальный обряд переплетался с традиционными обычаями: сожжением умерших, изготовлением погребальной одежды, обращением с покойником как с живым.

Фольклор, музыкальные инструменты.

Основные жанры повествовательного фольклора коряков — мифы и сказки (лымныло), исторические предания и легенды (панэнатво), а также заговоры, загадки, песни. Наиболее широко представлены мифы и сказки о Куйкыняку (Куткыняку) — Вороне. Он предстает и как творец, и как трикстер-проказник. Популярны сказки о животных. Персонажами в них чаще всего выступают мыши, медведи, собаки, рыбы, морские звери. В исторических повествованиях отражены реальные события прошлого (войны коряков с чукчами, с эвенами, межплеменные стычки). В фольклоре заметны следы заимствований у других народов (эвенов, русских). Музыка представлена пением, речитативами, горлохрипением на вдохе и выдохе. К лирическим относят "именную песню" и "родовую песню", воспроизводящие местные и семейные напевы. Общее корякское название музыкальных инструментов — г’эйнэчг’ын. Это же слово обозначает и духовой инструмент, похожий на гобой, с пищиком из пера и раструбом из бересты, а также флейту из растения борщевика с наружной щелью без игровых отверстий, и пищалку из пера птицы, и трубу из бересты. Характерны также пластинчатый варган и круглый бубен с плоской обечайкой и внутренней крестовидной рукояткой с позвонками на скобе с внутренней стороны обечайки.

Современная культурная жизнь.

В школах дети изучают родной язык. В поселке Палана открыта школа искусств. При Доме культуры работают фольклорный коллектив, кружок корякского языка и национальный танцевальный коллектив "Вэем" ("Река"). На местном телевидении и радио ведутся передачи на корякском языке. Для защиты интересов коренных жителей округа образована общественная организация "Коренные народы Севера Корякского автономного округа", во всех национальных селах, а также в Тигильском и Карагинском районах имеются ее первичные ячейки. В Корякском автономном округе принимают законы, которые должны помочь сохранить и возродить национальный уклад жизни, традиционные формы хозяйствования. http://www.kamchatsky-krai.ru

Транспорт.

Езда на нартах только зимой

Лыжи.

Пользовались ступательными и скользящими лыжами. Ступательные лыжи были длинной до 90 см.

Бубны.

Форма овальная (до 70 см. в продольном диаметре). Колотушку обтягивали волчьей шкурой.

Орнамент.

Во многом схож с мелким геометрическим орнаментом чукчей.

   

Сказки

ВОРОН ВЭЛВЫМТИЛЫН

Ворон Вэлвымтилын проглотил солнце. Все время лежит ворон, все время пурга, потому что ворон солнце проглотил. Эмэмкут говорит своей дочери Клюкэнэвыт:
— Сходи-ка к ворону Вэлвымтилыну, позови сюда.
Пошла на улицу, на нарту села.
Вышла женщина, говорит ворону:
— Вставай. Там пришли к тебе.
Спрашивает ворон:
— Кто?
Отвечает женщина:
— Клюкэнэвыт, дочь Эмэмкута.
Ворон говорит:
— Ну вот еще! М-м-м! Не проясняется. Все время пуржит.
Пришла домой Клюкэнэвыт.
Эмэмкут спрашивает:
— Где же ворон?
Отвечает Клюкэнэвыт:
— Отказал он мне. Говорит: «Вот еще!»
Эмэмкут говорит дочери Инианавыт:
— Ты причешись-ка  хорошенько, пойди к ворону.
Причесалась, принарядилась красавица Инианавыт, пришла к Вэлвымтилыну, села.
Вышла женщина и сказала:
— Ворон, вставай! Хватит притворяться. Пришли за тобой.
Ворон спрашивает:
— Кто?
Отвечает:
— Инианавыт.
Увидел Вэлвымтилын девушку и от радости захохотал: «Па-га-га!» Да хохоча, солнце и выплюнул. Прояснилось небо. Кончилась пурга.
Ворон говорит Инианавыт:
— Поедем вместе к Эмэмкуту.
Поехали вдвоем.
Инианавыт говорит ворону:
— Поезжай вперед.
Острую длинную палку взяла. Палкой проколола ворона. Пусть не проглатывает солнца! Пусть всегда будет ясно, пусть не будет пурги! Высоко на палке повесила Инианавыт ворона Вэлвымти-лына.

КУЙКЫННЯКУ - СОБИРАТЕЛЬ ЛАХТАЧЬЕГО ЖИРА

Однажды Куйкынняку жене сказал:
— Собери ягод, а я пойду попромышляю лахтачьего жира.
Отправился. Пришел к приморским жителям.
— Привет, Куйкынняку! Ты пришел! Зачем?
— Лахтачьего жиру прошу.
Дали ему калаус (кожаный мешок), наполненный жиром. Понес домой. На дороге нашел лисичку дохлую. Взял ее, в калаус положил.
— Ладно, Мити моей на опушку кухлянки возьму.
А Чачучанавут (это она притворилась мертвой) потихоньку продырявила калаус и весь жир выпустила. Сама удрала. Жир, смерзшийся на снегу, собрала. Вернулся домой Куйкынняку.
Мити спросила:
— Где же лахтачий жир?
— Снаружи оставил, там, в калаусе.
Вышла Мити.
Вернулась:
— Ничего нету!
Куйкынняку сказал:
— Эх, видно, Чачучанавут продырявила калаус! Так и не поели толкуши. Хоть и выжимал Куйкынняку калаус, ничего не мог выжать из него — пусто.
Опять отправился Куйкынняку на промысел лахтачьего жира. Пришел к приморским жителям.
— Лахтачьего жиру прошу.
— А где же тот калаус, что давеча мы тебе дали?
— Эх, Чачучанавут продырявила его!
Другой калаус, наполненный жиром, дали.
Чачучанавут сказала лисенятам:
— Эй, живо срежьте мне волосы с половины головы, также бровь и ресницы на одном глазу! Живо срезали.
Побежала навстречу Куйкынняку:
— Жирцу прошу! Дай кусочек жира. Я твоя давнишняя родственница. Дал ей жиру. Быстро домой вернулась Чачучанавут.
— Живо усы и бороду мне налепите. Пойду встречать Куйкынняку с другой стороны.
Налепили. Побежала.
Куйкынняку увидел ее, сказал:
— Привет! Кто ты?
— Да ведь твой двоюродный брат я. Жиру прошу у тебя.
Наделил ее жиром. Быстро домой побежала Чачучанавут, Прибежала.
— Эй, живо обстригите меня всю! Побегу наперерез Куйкынняку!
Обстригли. Побежала. Прибежала к Куйкынняку.
— Привет! Кто ты?
— Да ведь твой троюродный брат я.
— Зачем?
— Жиру прошу я.
Дал жиру. Все отдал, что было в калаусе. Вернулся до­мой Куйкынняку.
Мити спросила его:
— Тде жир?
— Как быть? Опустошили калаус мои родственники.
Опять  отправился   Куйкынняку к приморским  жителям, Пришел.
— Привет! Пришел ты! Зачем?
— Жиру прошу.
— Много же ты жиру съедаешь!
— Да как же, все потому, что своих родственников встре­чаю по дороге, которые жир просят. Теперь, ладно уж, в рот наберу.
Куйкынняку набрал в рот. Отправился. На пути встретил кривляку. Что же — рассмеялся и пролил жир изо рта, Пошел домой Куйкынняку. Пришел.
Мити спросила:
— Где жир?  Никчемный ты собиратель жира!
— Как быть? На пути встретил я кривляку, не смог от смеха удержаться и пролил жир.

ЭМЭМКУТ И ЯЁЧАНАВЫТ.

Эмэмкут и его жена Чанаёнавыт с оленями кочевали. Много диких оленей добыли, домой направились. Чанаёнавыт сказала:
— Эмэмкут, ребенок пить хочет, сходи за водой.
Эмэмкут за водой пошел. Тут лиса Яёчанавыт к Чанаёнавыт подошла. Чанаёнавыт сына под кухлянкой держит. Лиса столкнула ее с нарты в снег. Сама на нарту села. Эмэмкут пришел с водой.
— Что это, — говорит, — у тебя голос другой?
А Яёчанавыт капюшон кухлянки вот так надвинула, чтобы не было видно ее лисьего лица, и говорит:
— Потому что заболела я.
Эмэмкут костным мозгом беспрерывно кормит ее, потому что больная ведь. Однажды Эмэмкут подошел к Яёчанавыт поближе.
— Ба! Да это лисичка! Ну подожди же ты!
Из ружья выстрелил—па-а! Яёчанавыт, убегая, сказала:
— Что ж, костного мозгу я досыта поела. Эмэмкут Чанаёнавыт искал в тундре. Из травы кухлянку ей сделал. Нашел ее, привез домой....