Автоэтноним

(Самоназвание) одул/вадул: самоназвание одул / вадул «сильный», «могучий», сосуществовало с названием отдельных территориальных и племенных групп: чуван, анаул, ходын, омокитд.

Основная территория расселения.

Расселяются, в основном, в бассейне р.Колымы, в Магаданской обл. и Республике Якутия (Саха).

Численность.

Численность по переписям: 1897 - 754, 1926 - 443, 1959 - 442, 1970 - 615, 1979 - 835, 1989 - 1142.

Этнические и этнографические группы.

В ХУ11 в. юкагиры делились на ряд племен, наиболее крупными из которых были ходынцы, чуванцы и анаулы. Для них был характерен низкий уровень этнического самосознания. По территории обитания, юкагиры делились на ряд территориально-хозяйственных групп.

Антропологические характеристики.

Антропологически юкагиры относятся к байкальскому антропологическому типу североазиатской расы. В настоящее время в антропологическом типе юкагиров выявлен европеоидный сдвиг по сравнению с прочими байкальскими популяциями. Юкагиры по ряду признаков попадают в самый центр уральских групп (манси, ненцы, ханты), но имеют по отношению к ним наибольшую степень выраженности монголоидного комплекса, что, как и данные языка, свидетельствует о былом урало-юкагирском единстве.


http://uk.wikipedia.org/

Язык юкагирский:

Систематическое положение языка юкагиров неоднозначно. Традиционно он включается в группу (семью) палеоазиатских языков, в которой, по степени близости к другим языкам, занимает обособленное место. Наличие в нем уральской основы учитывается в ряде современных лингвистических классификаций, где выделяется «Урало-юкагирская языковая семья», в которой юкагирский язык выделяется на уровне самостоятельной группы. Территориально он распадается на верхнеколымский и тундровый диалекты.

Писменность.

У юкагиров существовало рисуночное (идеографическое) письмо, которым пользовались исключительно женщины для своих любовных посланий. Первое упоминание о такой системе письма были у исследователя Севера С. М. Шаргородского в 1892 году.


http://dic.academic.ru/

Этногенез и этническая история.

Приведенные выше этнические определители указывают на сложность этнокультурного формирования юкагиров, которые в конце ХIХ в. в результате смешения с эвенами и якутами в значительной мере утратили свою этническую специфику. Они считаются потомками древнего населения северо-восточной Сибири, а их культура генетически связывается с поздненеолитической ымыяхтахской культурной традицией, территориально широко представленной в археологических памятниках от Хеты до Чукотки. В хозяйственно-культурном плане они определяются как принадлежащие охотникам на дикого оленя и рыболовам, причем отмечается их преемственность более древнему населению этих территорий. Прослеживается ее связь с более западными районами, заселенными древними уральцами, что позволяет датировать их контакты с протоюкагирами неолитическим временем. Существует мнение, что протоюкагиры относятся к самому древнему пласту уральцев, продвинувшихся в Восточную Сибирь. Вероятно, при слабой внутренней этнической и территориальной дифференциации культуры охотников на дикого оленя, следы этих контактов сохранились в языке и антропологическом типе юкагиров. В ХVIII-ХIХ вв. юкагиры оказались в центре этнических процессов протекавших на севере Восточной Сибири, связанных с формированием за счет юкагирской, этнической территории эвенов, якутов и чукчей. Уже в нач. ХVIII в. в бассейне Яны расселяются преимущественно якуты и эвены, на Колыме и Индигирке юкагиры составляли около половины населения. Существенную роль в их интеграции с пришлым населением играла христианизация. В Х1Х в. между Леной и Индигиркой юкагирский язык практически исчез. В это же время ухудшились их отношения с чукчами, которые осуществляли набеги на территорию юкагиров. Искавшие защиты от чукчей, юкагиры откочевывали к русским поселениям (Ангарск, Нижнеколымск), вступали в контакты с русскими, частично были крещены и в значительной степени сблизились с последними. К концу ХIХ в. этнические традиции удалось сохранить, в основном, колымским юкагирам. Основу их культурной самобытности составили охота на дикого оленя и транспортное оленеводство для тундровых и охота на копытных, рыболовство и собаководство, для верхнеколымских, а также язык. Многие элементы их материальной культуры в течение ХVIII-ХIХ вв. складывались в уподоблении эвенским, чукотским и якутским (орудия труда, транспорт, одежда и др.). В то же время, в культуре юкагиров сохранился ряд архаических черт (культ предков и шаманов, жертвоприношения собак, «вороний эпос и т. п.), восходящих к древней циркумполярной традиции культуры охотников на дикого оленя.

Хозяйство.

В подтаежной зоне Колымы, Индигирки и Яны основой хозяйства было речное и озерное рыболовство, охота, культура в своей основе соответствовала общесибирской таежной. В зоне тундры в большей степени сохранились традиции культуры охотников на дикого оленя подвижным образом жизни, облавными охотами и транспортным оленеводством. В отдельную группу иногда выделяют оседлых юкагиров устьев рек, которые специализировались на рыболовном промысле и охоте на дикого оленя. Атрибутика культуры отдельных групп юкагиров имеет свои особенности.

Традиционные поселения и жилища.

В связи с комплексным хозяйством юкагиры вели полуоседлый образ жизни и имели два основных типа поселения: зимние стационарные и летние временные. Жилища юкагиров разнообразны, что объясняется сменяемостью по сезонам форм поселений, а также контактами с соведними народами — чум тунгусского типа, но отличающийся от последнего обручем, скрепляющим основные жерди и возможностью покрытия остова корой лиственницы; голомо — пирамидальное жилище; балаган, сходный с якутским; срубные постройки. http://www.hrono.ru

Лодки.

Реки для них являлись единственными путями перекочевок летом. Бытовали три разновидности лодок: челнок-долбленка, составной челнок и дощатая лодка.

     
Плот                                      Челноки из трех досок                            Карбас


Бубны.

Яйцевидной формы (до 90 см. в продольном и до 65 см. в поперечном диаметре). Обечайку делали из листвиничного дерева и обтягивали кожей двухлетнего оленя самца. Колотушку обтягивали оленьим камусом.
  
Шаман юкагир с бубном в национальной одежде
http://www.sakhaopenworld.org/
http://www.ant-arctica.ru

Орнамент.

  

Сказки.

ОТРАЖЕНИЕ.

Кочевали по тайге старые юкагиры — старик со своей старухой. Детей у них не было. Старик ходил на охоту, ловил рыбу, догонял диких оленей. Иногда было трудно и тяжело старику, но старуха всегда была недовольна мужем. Она сидела дома, приготовляла пищу, чинила торбаза, выделывала шкуры. Хозяйство у них было хорошее, юкагир был кузнецом, умел из железа делать ножи волшебные. Если прикоснется человек таким ножом к медведю или другому зверю — падали они мертвыми. Так прокочевали, прожили они всю жизнь в тайге вдвоем, пришла старость.
Старуха не могла даже сама за водой ходить. Приходилось все делать старику, а старик был уже слаб и плохо видел. Надоела старуха старику. Хотелось ему иметь молодую жену, чтобы она песни пела, все сама делала и забавляла его. Послала однажды старуха старика с ведром за водой, а старик долго не приходил. Забеспокоилась старуха. Пошла сама к проруби. Только вышла из юрты, а старик идет с ведром, но в ведре нет воды. Как ни спрашивала старуха старика, почему он не принес воды, старик молчал. Набрала старуха снегу, вскипятила чаю, напоила старика, напилась, сама и легла спать. Лег спать и старик, но не спит он, глаза широко открыты, смотрит в одну точку, улыбается. Вспоминает старик лицо молодой женщины, вспоминает, как подошел он к проруби и в воде увидел лицо молодой женщины. Испугался, отошел старик от проруби, задумался. Потом осмелился, подошел к проруби, заговорил с женщиной. Что говорила женщина, старик понять не мог, но видел, как губы у нее зашевелились.
Тогда старик громко крикнул:
— Хочешь быть моей женой?
— Быть женой? — громче повторило эхо.
 - Да, да! — кричал старик. 
Эхо громко повторило:
— Да, да!
Старик пошел домой. Надо было обдумать, как уйти от старухи к молодой жене, и вот теперь, ночью, он решил, как поступить завтра. Встав на другой день, старик не пошел за водой, а стал собирать в мешок все свои вещи. Положил топор, разные напильники, клещи, молотки — все, что ему требовалось в кузнечном деле. Положил всю свою одежду. Видела старуха, что старик все собирает, и удивилась, как они, старые, смогут кочевать в зимнее время:, ведь у них и сил не хватит тащить нарты. Не только оленей, но и собак у них нет, чтобы везли нарты. Решилась старуха спросить старика, куда он собирается. Старик ничего не сказал, а лицо у него стало каким-то страшным. Старуха испугалась и замолчала.
Выждав время, когда старуха пошла за дровами в тайгу, старик схватил мешок и побежал к реке. Подбежал к проруби, заглянул туда, улыбнулся. Оттуда смотрело улыбающееся лицо.
— На тебе мои деньги, — сказал старик и посыпал из гор­сти серебряные монеты.
От середины проруби, куда упали деньги, пошли круги.; Старик улыбался, смотрел, но женщины не было видно.
— Собираешь деньги, обрадовалась, — сказал старик.
— Я все тебе отдам, ты только посмотри на меня.
И он опять наклонился над прорубью. Опять улыбалась женщина. Старик быстро стал спускать мешок в прорубь. Набухшие от воды вещи и железо потянули мешок на дно.
«Ишь как тащит мешок, — подумал старик, — хочет, чтобы я поскорее к ней пришел». И не успел еще мешок погрузиться в воду, как старик сам бросился в воду. Брызги залили края проруби, а на поверхности воды пошли круги.
Старуха долго ждала старика и думала, что он пошел снимать капканы. Ждала его до самого вечера, но и вечером старик не пришел. Утром старуха встала пораньше, и сама пошла за водой. Подошла она к проруби, видит — кругом снег примят. Нагнулась старуха и стала всматриваться в воду. Там увидела она утонувшего старика и мешок с вещами. Заплакала старуха, пошла с пустым ведром домой. Осталась она одна, есть было нечего, обессилела и дожидалась смерти. Знала старуха, что если встретят бедняков богатые юкагиры, то сейчас же уйдут из этого места. Даже если были бы дети, то и тем не дали бы ни кусочка мяса.
Проходили мимо юрты богачи, но у старухи не было сил выйти на улицу и попросить помощи. Кочевали мимо бедняки с детьми. Дети первые нашли лежащую старуху, позвали старших. Поделились взрослые скудной пищей, какая у них была. Старуха рассказала им о своем несчастье. Все старались, чтобы старуха поправилась.


СКАЗКА О ЛИСЕ

Ходила лисица, медведя повстречала.
Лисица сказала:
— Дед, ты боишься зарубки тонкошеего человека?
Медведь сказал:
— Друг,  зачем я его буду бояться? Я съем его, — все равно как ягоду.
Лисица сказала:
— Дед, много я ягод видела, пойдем туда, иди за мной. Лисичка   пошла, человека встретила.
Лисичка сказала человеку:
 — Медведя привела, карауль здесь.
Человек караулил там, с луком, со стрелой караулил. Когда медведь пришел, человек выстрелил, в брюхо медведю попал. Медведь побежал.
Лисичка сказала:
— Дед, что с тобой?
Медведь сказал:
— Брюшная  боль началась.
Медведь домой пошел. Помирать хочет.
Говорит он своим ребятам:
— Дети, идите, зовите дядю.
Дети его росомаху привели.
Медведь сказал:
— Шамань, умирать собираюсь.
Росомаха начала шаманить. Через рану медведя стало сало выходить, начала его росомаха есть.
Медведь сказал:
 — Дети, начинает темнеть.
Медведь росомаху коленом пнул, на огонь бросил, спину ей сжег. Росомаха домой пошла. До дома дошла. Мать росомахи куском дымлёной замши ей обожженное место закрыла, зашила. Теперь от этого росомашья спина черная.


СТАРИК

Кочевал по тайге старик юкагир. Один раз увидел он в тайге небольшую юрту. Юрта снаружи была чистенькая. Шкуры аккуратно обтягивали палки, вокруг был порядок.
«Наверное, тут живет молодая, красивая женщина», — подумал старик.
Спрятался он в кусты, поджидая, когда вый­дет женщина. Никто не выходил, и старик решил, что в этой юрте действительно живет молодая девушка, которая боится одна выходить.
Пришел вечер, старик надумал влезть на юрту и сверху, в дымовое отверстие, посмотреть, кто там живет.
Залез старик наверх, смотрит в отверстие и видит: очень хорошо одетая женщина сидит около костра. Женщина что-то шила. Старику очень хотелось видеть лицо женщины, и он на­чал расправлять шкуры наверху, чтобы увеличить отверстие. Лицо у старика было грязное, он как родился, ни разу не умывался. Волосы на голове были длинные, грязные, с ресниц падала грязь.
Старик старался раскрыть как можно шире глаза, чтобы рассмотреть женщину, и грязь с волос и ресниц посыпалась на женщину. Испугалась женщина, решила, что это злое чудовище сидит на юрте. Взяла жильные нитки, которыми шила, привязала к палочке, стала держать над огнем, чтобы нитки загорелись и плохим запахом выкурили чудовище. От жары нитки жильные разбросались во все стороны, закрутились колечками, сжались и почернели. Едкий запах пошел кверху.
От этого запаха старик чихнул. Женщина подняла свое лицо кверху, чтобы посмотреть, кто там. Старик увидел старое, безобразное лицо старухи, испугался, быстро слез с юрты и с криком:
«Жги, жги, бабушка, нитки, выкуривай чудовище с юрты!» — бросился бежать куда глаза глядят.
Он боялся, как бы старуха не погналась за ним. Старуха так испугалась, что не могла двинуться с места. Нитки все сгорели, работа ее упала в костер и тоже сгорела, а потом огонь погас, наступила темнота, наступила тишина.
Старушка очнулась, развела огонь, посмотрела вверх: никакого чудовища там не было. Все было по-прежнему. Старушка вышла из юрты, посмотрела кругом, а от юрты шел след. Она пошла по следу. След шел далеко в тайгу. Старушка поняла, что чудовище испугалось выкуривания и убежало в тайгу. Старушка вернулась в юрту, раздула огонь, посильнее, вскипятила чаю, напилась и легла спать.