| Главная » Статьи » Народы Сибири » Народы эскимосско-алеутской языковой группы |
Эскимосы
Эскимосы.
Основные сведения. Автоэтноним (самоназвание) югит, югыт, юит: Самоназвание югит, югыт, юит «люди», «мужчина», юпигит «настоящие люди». Современный этноним от эскиманцик «едящие сырое мясо» (алгонкин.). Основная территория расселения. Расселяются на территории Чукотского АО. Численность. Численность по переписям: 1897 - 1307, 1926 - 1293, 1959 - 1118, 1970 - 1308, 1979 - 1510, 1989 - 1719. Этнические и этнографические группы. В XVIII в. делились на ряд племен — уэленцы, пауканцы, чаплинцы, сирениковцы, которые отличались лингвистически и некоторыми особенностями культуры. В более поздний период, в связи с процессами интеграции культур эскимосов и береговых чукчей, эскимосы сохранили групповые особенности языка в виде науканского, сирениковского и чаплинского диалектов. Антропологические характеристики. Наряду с чукчами, коряками и ительменами образуют, так называемую, континентальную группу популяций арктической расы, которая по происхождению связана с тихоокеанскими монголоидами. Основные черты арктической расы представлены на северо-востоке Сибири в палеоантропологическом материале рубежа новой эры. Эскимосский язык входит в эскимосско-алеутскую языковую семью. Его современное состояние определяются длительностью контактов азиатских эскимосов с их соседями чукчами и коряками, что привело к проникновению в эскимосский язык значительного объема их лексики, элементов морфологии и синтаксиса. Писменность. В 1848 году русским миссионером Н.Тыжновым был издан букварь эскимосского языка. Современная письменность на основе латинской графики была создана в 1932 г., когда вышел первый эскимосский (юитский) букварь. В 1937 г. переведена на русскую графическую основу. Существует современная эскимосская проза и поэзия (Айвангу и др.) Этногенез и этническая история. История эскимосов связана с проблемой формированием приморских культур Чукотки и Аляски и их родства с алеутами. В последнем случае фиксируется родство эскимосов и алеутов в виде протоэкимосской-протоалеутской / эскоалеутской общности которая в древности локализовалась в зоне Берингова пролива и из которой эскимосы выделяются в IV – II тыс. до н.э. Начальный этап формирования эскимосов связывается с изменением с нач. II ты. до н.э. экологической ситуации в районах Берингии. В это время в Арктической Америке и на Чукотке формируются т.н. «палеоэскимосские культуры», что указывает на общность процесса сложения приморских традиций народов северо-востока Азии и Северной Америки. Дальнейшее их развитие прослеживается в эволюции локальных и хронологических вариантов. Оквикская стадия (побережье и о-ва Берингова пролива, I тыс. до н.э.) отражает процесс взаимодействия континентальной культуры охотников на дикого оленя и культуры морских зверобоев. Усиление роли последней фиксируется в памятниках древнеберингоморской культуры (первая пол. I тыс. н.э.). С VIII в. на северном и восточном побережье Чукотки получает распространение берниркская культура, центр которой располагается на северном побережье Аляски. Она наследует предыдущие приморские традиции, а ее сосуществование с поздними этапами древнеберингоморской и ранними последующей пунукской, позволяет рассматривать ее как одну из локальных общностей древних эскимосов. На юго-востоке Чукотки древнеберингоморская культура переходит в пунукскую (VI-VIII вв.). Это было время расцвета китобойного промысла и в целом культуры морских зверобоев Чукотки. Последующая этнокультурная история эскимосов тесно связана со сложением общности береговых чукчей, которые вошли с ними в контакт в нач. I тыс. н.э. Этот процесс носил ярко выраженный интеграционный характер, что нашло выражение во взаимопроникновении многих элементов традиционно-бытовой культуры береговых чукчей и эскимосов. Для последних, взаимодействие с береговыми чукчами открыло возможность широких торгово-обменных контактов с оленеводческим населением тундр Чукотки. Хозяйство. Культура эскимосов исторически формировалась как приморская, жизнеобеспечивающей основой которой был морской зверобойный промысел. Достаточно разнообразны и специализированы были способы и орудия промысла моржей, тюленей и китообразных. Подсобными занятиями были сухопутная охота, рыболовство и собирательство. http://www.hrono.ru/ Основное традиционное занятие - охота на морского зверя, в основном, моржа и тюленя. Развитая до сер. XIX в. добыча кита затем сократилась из-за истребления его промысл, китобоями. Зверя били на лежбищах, льду, в воде с лодок - дротиками, копьями и гарпунами с отделяющимся костяным наконечником. Охотились также на сев. оленя и горного барана с луками и стрелами. С сер. XIX в. распространяется огнестрельное оружие, возросло товарное значение сухопутной охоты на лисицу и песца. Приёмы охоты на птиц были близки к чукотским (дротики, птичьи бола и др.). В июне на скалах собирались яйца крупных птиц. Занимались также рыболовством и собирательством. Разводили ездовых собак. Был развит натуральный обмен с оленными чукчами и американскими эскимосами, регулярно совершались торговые поездки на Аляску и о. Св. Лаврентия. После 1930-х гг. у эскимосов были организованы промысловые хозяйства. Пища. Основная пища - моржовое, тюленье и китовое мясо. Виды употребления мяса - мороженое, квашеное, вяленое, варёное. Высоко ценилась оленина. Приправой служили растит. пища, морская капуста, моллюски. Первоначально жили крупными поселениями в полуземлянках (нын'лю), бытовавших до сер. XIX в. Традиционная одежда. В одежде, преобладает «глухая» системы кроя, а в материале, шкуры морских животных и шкурки птиц.До кон. XIX в. эскимосы носили глухую одежду - кухлянку, сшитую из птичьих шкурок перьями внутрь. С развитием обмена с чукчами-оленеводами одежда стала шиться из оленьего меха. Женская одежда -двойной меховой комбинезон (к'алъыва-гык) такого же покроя, как и у чукчей. Летней одеждой, как мужской, так и женской, была глухая камлейка (к`ипаг`ак`), шитая из нерпичьих кишок, позднее - из покупных тканей. Традиционная обувь - меховые унты (камгык) с кроеной подошвой и часто с косо срезанным голенищем, мужская - до середины голени, женская - до колена; кожаные поршни с носком, выкроенным значительно больше подъёма ноги в виде "пузыря". Женщины заплетали волосы в две косы, мужчины - выбривали, оставляя кружок или несколько прядей на макушке. Татуировка у мужчин - кружки около углов рта (пережиток обычая носить губную втулку), у женщин - сложные геометрические узоры на лице и руках. Для защиты от болезней применялась также раскраска лица охрой и графитом. Традиционные поселения и жилища. До нач. XIX в. сохранялись общинные дома - большие полуземлянки, в которых жили несколько семей, а также проходили собрания и праздники. В XVII - XVIII вв. под влиянием чукчей основным зимним жилищем стали каркасные яранги из оленьих шкур (мын'тыг'ак'). Стены яранг часто обкладывали дёрном, делали из камней или досок. Летнее жилище - четырёхугольное, из моржовых шкур на деревянном каркасе, с покатой крышей.  Цилиндрический шалаш Транспорт. Основными средствами передвижения служили зимой собачьи нарты (к`имухсик) и ступательные лыжи (wалгуягык), при открытой воде - кожаные лодки-каяки. Нарты, подобно чукотским, были до сер. XIX в. дугокопыльными и запрягались веером, затем распространилась восточно-сибирская нарта с упряжкой цугом. Каяк представлял собой решётчатый остов, обтянутый кожей за исключением небольшого круглого отверстия сверху, которое стягивалось вокруг пояса гребца. Гребли одним двухлопастным или двумя однолопастными вёслами. Бытовали и многовёсельные байдары чукотского типа на 20-30 гребцов (ан'ьяпик). http://www.nsu.ru Лыжи. Характерны ступательные лыжи. Бубны. Бубен сходен с чукотским. Имел до 90 см. в диаметре. Орнамент.   Сказки. ВОРОН И ВОЛК. А-я-яли, а-я-яли, а-я-яли, Ко-о-оияй, а-я-яли! Ворон катался по снегу с горы над обрывом у моря и пел. К нему подошел волк и сказал: — Братец, я тоже покатаюсь с горы. Ворон засмеялся над волком и ответил: — Тебе нельзя кататься, ты не удержишься на скользкой горе и упадешь в воду. Обиделся волк на ворона и говорит: — Я ведь имею когти — тормозить ими буду. Я сильный и ловкий, хорошо прокачусь! В воду не упаду! Ворон отвечает: — Ну что же, покатайся, а я посмотрю. Покатился волк с горы и поет: — Интересно, интересно, га-га, га-га-а! Не удержался волк, упал с обрыва в студеную воду, затем вынырнул и просит ворона: — Братец, вытащи меня! Братец, вытащи меня! Ворон отвечает ему: — Не вытащу я тебя, ведь говорил тебе — не катайся, упадешь. Ледяной берег высокий и крутой. Самому волку не выбраться. Плавает он в студеной воде и просит: — Братец, вытащи же меня! Ворон на горе стоит, смеется: — Не вытащу, ведь говорил же я тебе, что упадешь в воду! Волк промок, замерз, ослабевать стал и, плача, просит ворона: — Братец, вытащи меня, ты хороший, умный, вытащи меня! Засмеялся ворон и спрашивает: — А что ты мне дашь за это? Волк говорит: — Возьмешь у меня за это заячью шкуру! — Есть у меня заячья шкура, — говорит ворон, — я сам зайцев добываю! — Братец, вытащи же меня! — просит снова волк. — Я отдам тебе за это свое охотничье снаряжение, лук да стрелы! — Есть у меня охотничье снаряжение, лук да стрелы, — спокойно отвечает ворон. Волк совсем ослаб, замерз и, плача, просит ворона: — Возьмешь за это мою сестру с тремя полосами на носу. Сжалился ворон над волком и говорит: — Эх ты, что же раньше молчал? Ладно, вытащу тебя, только отдай мне сестру! Вытащил ворон волка из воды и отжал ему шерсть, чтобы вода вытекла. Поблагодарил волк ворона, но в душе был сердит на него за то, что ворон над ним смеялся, и решил отомстить ворону. — К ночи я приведу сестру к тебе, — сказал волк и ушел. Но сестры-то у волка не было. Вот пошел он через ущелье и нашел вороний помет. Из этого помета сделал женщину и привел ее к ворону: — Возьми мою сестру с тремя полосами на носу! Увидел ворон красавицу-девушку и говорит: — Теперь у меня жена есть! Волк попрощался и ушел, а ворон с женой стал чай горячий пить. Напившись чаю, легли спать на белые оленьи шкуры. Жарко было в пологе у ворона, и жена его во время сна вся растаяла. Проснулся ворон, а на месте жены — растаявший помет. Обиделся ворон на волка и решил его наказать. Утром нашел он волка и спрашивает у него: — Ты в какую сторону идешь? Волк отвечает: — Сюда, через ущелье, а ты? — Туда, через гору! Пошел волк, а ворон облетел вокруг горы, упал на пути волка и превратился в тушу белого оленя. Волк подошел, увидел оленя, съел его всего и лег спать. А ворон ожил в животе у волка, сделал у него в боку дырку, выбросил все внутренности, а сам вышел, закаркал и улетел. Так ворон стал победителем. ВОРОН И СОВА. Ворон и сова в старину, говорят, белыми были. Встретились однажды они в тундре, ворон и говорит: — Мы оба белые. Давай покрасим друг друга! Сова ответила ворону: — Ну что же, давай попробуем, что из этого выйдет. Ворон обрадовался, закричал: — Вот и прекрасно, начнем! Затем ворон сове сказал: — Сначала ты меня покрась, а потом я тебя. Сова ответила: — Ведь ты первый предложил покраситься, так и начинай тоже первым. Разукрась сначала меня, а потом уж я тебя разукрашу как следует. Ворон ответил: — Что же, пусть будет по-твоему: сначала тебя разукрашу. Взял ворон остатки сгоревшего в светильнике черного жира и стал старательно разукрашивать каждое совиное перышко большим пером из своего хвоста. На каждом перышке нарисовал серые пятнышки: на крыльях побольше, на груди и спине поменьше. Кончив, сказал: — Ого! Какой прекрасной сделал я тебя. Посмотри теперь сама на себя! Сова себя со всех сторон оглядела и ответила: — Правда, красивой я стала, с пятнышками! Затем ворону сказала: — А теперь я тебя таким красавцем сделаю, каким ты никогда не был. Приготовься! Ворон в сторону солнца повернулся, глаза прищурил и замер, чтобы сова хорошенько его разрисовала. Сова так же старательно ворона разукрашивала, а он от удовольствия даже не шевелился. Когда сова закончила разукрашивать ворона, осмотрела его со всех сторон, а затем на себя внимательно взглянула; оказалось, что ворон красивее ее стал. Рассердилась сова от зависти, подошла к ворону и облила его с ног до головы остатками сгоревшего жира. Ворон весь почернел. Сова тотчас улетела. Протер ворон глаза и начал кричать: — Когтистая, глазастая, что ты наделала? Черным сделала меня, заметным сделала меня! С тех пор вороны черными стали, остатками жирового нагара от светильника пропитались навсегда. Вот и вся моя сказка. МЫЛЯ. В сказке это было, говорят. Далеко на северной стороне жил Мыля-великан. В одном месте долго не оставался, из одного селения в другое переходил. Оттуда, с северной стороны, все побережье вокруг мыса обошел, в Сирениках остановился. До прихода Мыли в Сирениках народ уменьшаться стал. Множество землянок стало пустым, люди вымирали от голода и болезней. Как только пришел в Сиреники Мыля, перестали вымирать люди. Морской зверь приблизился к берегу, удача к охотникам пришла, и жители забыли о голоде. Даже у скалы Ухсик с кромки льда добывали теперь моржей, лахтаков, нерп, не уходя далеко в море. Взял Мыля на воспитание обыкновенного эскимосского мальчика-сироту. Мальчик быстро рос и вскоре научился добывать морских зверей столько, сколько не добывал ни один взрослый охотник. Был среди жителей селения злой шутник. Любил этот шутник людям плохое что-нибудь делать. Однажды он решил подшутить над воспитанником доброго великана Мыли. Мыля ничего не ел, кроме моржовой печенки. Сам не ходил на берег, а обычно посылал за печенкой своего воспитанника, так как лед ломался под Мылей, а на берегу ноги погружались в песок. Добыли как-то охотники много моржей и свежевали их на припае. Все, кто мог носить в мясные ямы добычу, вышли на припай. Мыля послал своего мальчика за печенкой к охотникам. За припаем из толстого льда около охотников начинался тонкий лед. Злой шутник увидел мальчика, пришедшего за печенкой, крикнул: — На, мальчик, печенку! И после этого он бросил печенку на тонкий лед. Воспитанник Мыли бросился за печенкой, лед под ним поломался, и он начал тонуть. Люди хотели спасти его, но боялись провалиться. И мальчик утонул. Тогда злой шутник достал палкой печенку и велел одному юноше отнести ее Мыле. Притащив печенку, юноша сказал: — Мыля, вот для тебя печенка! Мыля вылез из землянки и увидел, что воспитанника его нет. Ничего не сказал. Взял, печенку и повесил ее над жирником. Из печенки в жирник вши стали падать. Увидев это, быстро стал одеваться в большой плащ из оленьей ровдуги. Затянул капюшон, завязал крепко, чтобы не продувало, и вышел из землянки. Выйдя, начал большими охапками снег в окружности сгребать и носить в одну кучу. Вот целую гору снегу насыпал. В это время много мужчин, женщин и детей на льду находилось. Подошел Мыля к снежной горе и изо всех сил стал дуть на нее. Вдруг как будто что-то разверзлось, подул сильный северный ветер. Люди не успели выбежать с припая на берег, лед оторвало и понесло в море. Как же спастись? Началось волнение, а льдину с людьми все дальше уносило. До самого лета не стихал ветер. Не вернулись унесенные льдиной, а те, кто остался в Сирениках, жили без мяса и жира. Когда пытались доставать остатки старого мяса в складах, то многие не возвращались домой, потому что ветер не давал им подняться из ям. Остались в живых только те, кто имел запасы еды дома. Вот с тех пор в Сирениках мало эскимосов осталось. А Мыля-великан с тех пор ушел и никто его больше не видел. Вон через ту гору в Мангак ушел. По дороге в Мангак, недалеко от Сиреников, из больших пальцев своих рукавиц высыпал две кучи крупных камней; одна из них больше, другая меньше. Пешеходы и теперь видят эти камни. Там, где шел Мыля в западную сторону, до сих пор видны его следы. На этих следах величиною с байдару даже мох не растет. Говорят, Мыля, уходя из Сиреников, в верховьях реки Сянлык переночевал, а куда ушел, никто те знает. Все. | |
| Просмотров: 8575 | |
| Всего комментариев: 0 | |